*кродется*
Название: Call and Response
Фэндом:Naruto
Автор: blacknoise
Переводчик: я ака Vel
Пэйринг и персонажи: Обито Учиха /Какаши Хатаке, Обито Учиха /Рин Нохара
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Драма, Даркфик, POV, Пропущенная сцена
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммари:
Действие происходит в промежутке между 599 и 601 главой. Обито говорит, что ему нечего сказать Какаши, но это не совсем так. Более пятнадцати лет боли, гнева и страха оставляют ему лишь жажду мести, как подтверждение чего-то. Чего угодно. Ну, а ЗАТЕМ этот мир может сгореть дотла.
читать дальше
Маска раскалывается на части и он видит тебя. Он смотрит на тебя так же, как и ты смотрел на него все эти годы и ты видишь, как он разглядывает тебя. Твой глаз в твоей глазнице, твой глаз в его глазнице; ты можешь видеть одновременно два изображения. Ты видишь с обеих сторон.
Ты чувствуешь.
Ты чувствуешь его опустошенность, пронизывающий его шок, тошноту, ужас, отрицание, всю глубину поглощающего его отчаянья.
"Ты можешь звать меня по имени. Для меня это не имеет значения."
Ты чувствуешь, что все твои деяния оправданы. Видеть, как он старается изо всех сил, смотреть в его широко распахнутые глаза (чувствовать, как выступают на глазах слёзы, едкие и колкие, кроваво красные и солёные, будто морская вода, они принадлежат ему, они больше не твои). Чувствовать как вздымается его живот от тяжелого дыхания. Почти ощутить вкус его желчи на своём языке. Хорошо. Пусть он сломается. Это время наступало очень, очень долго.
Его взгляд плывёт, а затем опускается вниз.
Он смотрит прямо на тебя и будто в одно мгновение становится на десятилетие моложе.
"Ты сумел выжить?"
Очевидно, что ты и впрямь смог.
“И если ты жив, почему ты до сих пор...”
Твое выживание совершенно не важно. Единственное, что оно дало тебе, это шанс исправить самого себя. Исправить этот мир. Непременно. Но в этот момент, ты просто хочешь причинить ему боль. Ты хочешь вонзить нож в его живот и крутить, крутить, крутить, проворачивать блестящее лезвие у него внутри.
"Если ты действительно хочешь знать, почему ..." - и они замирают вслушиваясь в каждое твоё слово. Они все хотят знать, но ты просто хочешь, чтобы Какаши пал окончательно. - “То это потому, что ты позволили Рин умереть.”
Да, ты помнишь ее последний вздох. Ты помнишь, как он тебя убил. Или, по крайней мере, убил того, кем ты был. Ты видишь, что он вздрогнул. Ты чувствуешь, как его мир разбивается вдребезги.
"Не будь опрометчивым. И не делай такое лицо, Какаши".
"Разве ты не винишь меня во всём?" - голос Какаши звучит хрипло и резко. Ты ударил прямо в его слабое место.
"Бессмысленно винить эту бесполезную реальность. Мне не интересен этот мир, ведь уже скоро он исчезнет." - Ты собираешься разорвать этот мир на куски, сжечь дотла и восстановить его в тишине и спокойствии. Какаши дрожит, закрывая глаза на извращенную истину своего мира.
Тебе нечего сказать им. Вместо этого ты направляешь на них огонь. Как и следовало ожидать, Наруто бросается на защиту Гая и Какаши, а тем временем Мадара вновь восстаёт из пыли. Предлагает тебе весело провести время.
В твоей жизни не были ни минуты веселья с тех пор, как весь твой мир был погребён под тоннами каменных обломков.
Твой Шаринган напрягается, и ты поворачиваешься, чтобы снова встретиться со взглядом Какаши. Он все еще не понимает. Он еще не догадывается.
Значит, ты помнишь боль. Ты фокусируешь внимание на этом крике; неумолимое давление, начинающее одолевать всё тело онемение, паралич; облегчение и тишина уже недосягаемы в таком состоянии. Кровь скапливается вокруг твоих внутренних органов. Все твои кости, мышцы и нервы перемолоты в сплошное месиво. Давление. Давление в твоём черепе, и вкус самой смерти скользящий во рту. Ты вызываешь это у него из памяти, и душишь его этими воспоминаниями. И, конечно, он всё больше теряет концентрацию. Ты видишь, как это уничтожает его, истощает последние силы. Как он больше не может вынести этого. Совсем не так, как ты. Нет, ты пережил это, и ещё чертову кучу разного дерьма, которое, порой, бывало и похоже.
Что-то в нем самом просит. Слабо умолят тебя, чтобы ты остановил всё это (под "этим" понимается всё - и боль, и кровь, вся эта ненависть, твои великие и ужасные планы) - и, разумеется, ты не будешь этого делать. Ты никогда не остановишься.
Ты выжил - но это не имеет значения, хотя... Ты жил, ты сражался, ты желал. Желал вернуться к ней. К ней, к нему, к ним.
Яркий образ Рин возник в твоей памяти. Она была великолепна. Она уже находилась у себя дома, в безопасности, и это знание всё, что тебе необходимо для того, чтобы выжить. Чтобы вернуться домой. Чтобы продолжать двигаться, хотя ты и превратился в трясущееся, кровоточащее, переломанное нечто. Чтобы есть, хотя этот процесс превратился для тебя в агонию от начала и до конца. Чтобы дышать, несмотря на раздавленную грудную клетку и пронзённые в шести местах легкие. Чтобы бороться. Бороться, чтобы жить, бороться, чтобы стоять, бороться, чтобы разорвать в клочья этот прогнивший мир и, наконец, втоптать его в чертову грязь под своими ногами.
Чтобы ты мог быть с ней снова. Чтобы наконец-то сказать ей.
(Хуже, чем мусор)
Ты сосредотачиваешься концентрируя свою чакру в Шарингане и с предельной точностью направляешь поток чакры через зрачок, захватываешь сетчатку, скользишь вверх по нерву напрямую пронзая иллюзией мозг Какаши. Он не может блокировать подобное гендзюцу, сотворённое его “собственным” глазом, не так ли? Вы вместе, рывком, ускользаете из реального мира и погружаетесь в темницу вашего разума.
Тут тихо и спокойно, единственные движения в этом пространстве - движения ваших тел, единственные звуки - эхо вашего дыхания.
И Какаши, всё ещё стоит не двигаясь, будто окаменев.
Его плечи опускаются вниз. Его боевая стойка становится неустойчивой, и горе волнами исходит от всего его тела. Это одновременно прекрасно и отвратительно. Ты мечтал об этой мести годами, представлял себе как сокрушишь этого лживого ублюдка из Конохи (ублюдка, которому ты доверял, которому доверил самое важное, которому отдал всё-всё-что имел). Всю твою правую сторону пронизывает болью, стоит тебе только подумать об этом. И ярость, которую ты словно паразита заботливо взращивал все эти долгие годы прямо в своём сердце, ах, она горит в твоей груди так ярко и уверенно.
"Ты позволил Рин умереть", - ты произносишь эти слова вновь - громко и чётко, они отдаются эхом в этой проклятой тишине. Каждое твоё слово, словно кувалда, обрушивается на Какаши, пригибая его к земле всё ниже, и ниже, пока он, наконец, не падает на колени.
"Обито", - хрипло говорит Какаши и ты идёшь прямо к нему. Ты хватаешься за край чёрной ткани, которая вечно скрывает его лицо и тянешь её вниз.
"Ты лишил меня моей маски, Какаши", - мягко говоришь ты, прослеживая линии его лица своими разноцветными глазами, запоминая плавные черты, родинку на его бледной коже, его рот, искривленный горем, который ты никогда прежде не видел, - "Мне хотелось сравнять наш счёт." И он не сопротивляется - он позволяет тебе делать, всё так как тебе хотелось бы.
Ты задаешься вопросом, разрешит ли он тебе убить его прямо тут? Будет ли он сопротивляться? А если бы твои руки сжали его шею? А если бы твой кунай пронзил его живот? Полыхающее в тебе пламя сожгло бы его до маркого черного пепла? Может ли он предать свою деревню так же, как когда то предал тебя? Было бы лучше просто лишить их всех одного из их драгоценных ниндзя, такого нужного им инструмента, а затем просто повернуться и умереть самому?
Ты хочешь убить его. Он более чем заслужил это. Но по причинам, какую-то часть из которых ты понял, - а какую-то так и не смог, ты не будешь этого делать. И ты отказываешься, абсолютно точно отказываешься рассматривать какие бы то ни было иные варианты; когда осколки твоей маски падают вниз, ты совершенно точно понимаешь, что не сможешь этого сделать.
Однако, такое решение определённо не было милостью по отношению к нему.
”Я больше не могу быть с ней", - ты говоришь не торопясь, - "Но у меня есть ты."
И он, моргнув, поднимает на тебя свой взгляд, и это действительно грустно, то, как надежда и ужас смешиваются в его глазах.
"Когда мы войдем в эту мирную тьму все вместе, ты будешь моим. Вот так вот просто.”
На вечно. Он обязан тебе за его неудачу и ты сковываешь его бессмысленными словами. Привязываешь его к себе своим покрытом шрамами лицом, этим постоянным напоминанием о том, насколько хороши были его слова когда-то.
Отсутствие свободы воли. Как бы это выглядело? Ты часто задаешься вопросом; насколько это будет отличаться от того, чтобы быть ниндзя? В конце концов, в чём будет разница между рабом своего долга и рабом чистого, незамутнённого эмоциями, разума? Но ты будешь лучше, чем этот мир, знакомый и привычный им всем. Ты будешь сострадательным. Ты должен был убить, чтобы стать для них добром. Эта сладкая блаженная темнота непременно принесёт в своём конце мир. Ты уверен. Ты уверен.
Однако, для Какаши не существовало ни мира, ни покоя. Его судьба остаться в этом аду навечно, прямо рядом с тобой.
Какаши пытается броситься вперёд внутри этого генджутсу, однако ты перемещаешь его без намека на обычное сопротивление. Это подобно управлению детской куклой. Все в нем уступает тебе. Сдавшийся. Поверженный. Так не похожий на обычного себя. Он преклоняет колени перед тобой; тихий, слабый. Жалкий.
"Даже если я позволю тебе сражаться, ты не станешь этого делать, не так ли, Какаши?" - ты предчувствуешь его ответ, ещё до того, как он произносит слова вслух. Ты немного ослабляешь степень своего воздействия на его разум. Тебе любопытно.
"Нет, - отвечает он, - его голос прерывистый и хриплый. Он прижимается лбом к твоему бедру - и ты застываешь - его глаза закрываются. - "Нет, я бы не стал".
Твоя рука впивается в его влажные от пота серебристые волосы. По его телу пробегает легкая дрожь. Ты чувствуешь комок в своём горле, - “Почему?”
“Потому что я устал”, - шепчет он. - "Я так устала, Обито - понимаешь? Я пытался спасти ее. Клянусь, я пытался.”
И тут ярость вновь вспыхивает в тебе с новой силой, и ты отталкиваешь его голову назад, резко дёрнув за его волосы. Слова вырываются из твоего горла, подобно тому крику, много лет назад, когда твои мышцы, обвитые вокруг переломанных костей, вновь и вновь скручивали непрекращающиеся спазмы. «Но ты не сделал этого, Какаши. Ты провалился во всём - с ней, со мной, да, блять, со всем! Так что не смей сейчас даже пытаться говорить мне такое. Я был там. Я видел."
Да, вот оно! Он резко вдохнул. Выражение его лица - чистое мучение.
“Ты…”
"Я видел, как ты опоздал. Видел, как потухли её глаза. Я видел, как она умерла."
"Как… Я бы…"
Ты прижимаешь его ближе, используя свою свободную руку, чтобы надавить большим пальцем на Шаринган в его глазнице (неважно, что тебе причиняет боль, то что он издаёт болезненный стон, а его руки дергаются). «А как ты думаешь?!» - ты был под землей, твои позвоночник и конечности были стянуты скобами, причинявшими тебе боль при каждом движении. Ты не мог бежать к ней. Не мог ее спасти. О, как ты кричал. Как ты плакал. И всё что встретило тебя, когда ты вернулся это холодный давящий камень вокруг и не моргающий взгляд Мадары, рассматривавший твою боль.
Никогда более.
Никто больше не будет так страдать. Никто не умрет из-за войны или какого либо конфликта снова. Ты проследишь за этим.
А затем, не под влиянием твоего контроля, игнорируя всё оказываемое на него воздействие, руки Какаши обхватили твои бёдра. Ты слышишь резкий вздох - и лишь спустя мгновение понимаешь, что он сорвался с твоих собственных губ. Какаши прижимает к тебе свои ладони сильнее, усиливая хватку, и продолжая касаться тебя по собственной воле. Он хочет быть здесь. Он хочет чего-то от тебя. Ты говоришь себе, что последствия от его действия, не более чем физиологическая реакция твоего тела, но влажное и горячее дыхание Какаши, скользящее вверх по твоей ноге, это нечто такое, что следует объявить вне закона. На мгновение, ты думаешь о Рин, как ты мечтал о том, что она окажется в том же положении, что и Какаши сейчас. Годы и жизни назад, был всего лишь обычный мальчишка в своей спальне воображающий, что ее рот сомкнулся вокруг его плоти, а ее глаза мерцают при взгляде на него, пока член скользит между её розовых губ — и как порой случалось, что вместо прекрасной Рин, с ее сияющими глазами и пышными коричневыми волосами, под его закрытыми веками виделись совсем другие, чёрные, глаза скучающе смотрящие на него в ответ. Копна серебряных волос. Рот, который он никогда не видел, только представлял иногда, какими могли быть чужие губы - изводящие и дразнящие его днями на пролёт, а не дарящий редкие моменты удовольствия.
Сейчас, в твоей собственной иллюзии, несмотря на поврежденные нервы и долгую реабилитацию, прямо здесь и сейчас, глядя на всё ту же серебристую макушку, ты чувствуешь, как вновь напрягается твой член. И Какаши знает об этом.
Он стонет, и стон этот, низкий и вибрирующий, исходит откуда-то из самых глубин его горла. Какаши зарывается лицом между твоих ног - внезапный дикий, голодный порыв. У него есть рот и ты ощущаешь влажный жар, проходящий сквозь ткань штанов. Вся кровь в твоём теле будто резко меняет своё направление, приливая куда-то вниз, и ты нажимаешь на его голову, судорожно и резко выдыхая, будто сплёвывая яд из раны.
Начинать тебе всегда тяжело и больно, эта боль осталась с тобой на всю жизнь, после того как ты был погребён под грудой камней. Но ты научился получать наслаждения и от этой, скручивающей низ живота, судороги, которая пронзала самые интимные части твоего тела. Это напоминание о том, что даже удовольствие в этом мире недостижимо без боли. Ты принимаешь боль, скрываешь её в изгибе твоего искривленного шрамами рта. Ты крепче сжимаешь пальцами серебристые волосы, и чужие руки мгновенно скользят вверх,какой хороший мальчик , чтобы расстегнуть тебе штаны и высвободить изнывающую плоть. Какаши смотрит на тебя твоим же собственным глазом, который расположился по соседству с его родным, черным, а затем касается языком кончика твоего члена.
Его взгляд словно говорит тебе пожалуйста позволь, спасибо тебе, всегда хотел - как и ты - всегда представлял себе, как ты возвращаешься ко мне, пожалуйста, я не могу потерять тебя снова, не хочу лишиться тебя подобно тому, как это случилось в прошлом, мне так отчаянно необходимо ощутить твой вкус, запах, получить хотя бы такие доказательства, что ты настоящий, Обито, пожалуйста, пожалуйста... и ему тоже тяжело, настолько, что это заставляет тебя содрогнуться. Его руки по прежнему удерживают тебя на месте, и ты внезапно осознаешь, что он не коснется себя. Что он хочет, чтобы ему тоже было больно от этого. Какаши раскрывает свои губы.
Очевидно, что для него это не впервые, понимаешь ты, но нет нужды спрашивать о чем-то вслух; фрагменты памяти Какаши передаются вам обоим, когда он повторяет знакомые движения. "Прости, - бормочет он выпуская на мгновение твой член изо рта, а затем обводит своими губами твой напряжённый ствол, массируя руками основание. "Мне чертовски жаль, Обито", - и, конечно, на его глазах выступают слёзы, но он заставляет твои бедра судорожно толкаться навстречу его движениям. То, как он отсасывает тебе сейчас - член скользит по его мягким губам, его язык ласкающий твою мошонку - это так хорошо. Не похоже ни на что другое, что ты испытывал прежде.
"Чёрт бы тебя побрал, Хатаке", - шипишь ты, потому что как можно одновременно настолько сильно любить и ненавидеть одного и того же человека? Тебе хочется целовать его веки. Хочется вырвать его гортань. Какаши чуть отстранился слизывая сочащуюся из щели, на розовой головке твоего члена, смазку. Ты хочешь кончить ему на лицо, чтобы капли твоей спермы покрыли его бледную кожу. Ты хочешь засунуть член глубоко ему в глотку, прямо сквозь его блестящие розовые губы и трахать его, пока бы он не задохнулся.
«Прости», - ещё раз отрывисто произносит Какаши, а затем насаживается на твой член до конца, глубоко вдыхая носом и втягивая щеки, и это настолько прекрасно, что ты начинаешь скользить внутри него. Границы твоего генджутсу колеблются, расширяются и рушатся, перед вами проносятся вспышки из всех трех миров - отчаянная в своей бессмысленности битва в реальном мире, туман и тьма измерения Камуи, и вот этот, ваш личный, мир, который ты сумел сплести между только между вами двумя, за счёт связи ваших глаз. Твой подбородок прижимается к груди, и ты выдыхаешь, когда чувствуешь, как горло Какаши ритмично сокращается вокруг твоего члена. Твои бедра начинают двигать резче, и ты ожесточённо трахаешь его раскрытые покрасневшие губы, когда он стонет и кладёт свои ладони на твои ягодицы прижимая твоё тело к себе ещё сильнее, как будто ему всё ещё не достаточно.
Я люблю тебя проскальзывает в твою голову чужая мысль.
И ты больше не можешь сдерживаться…
Я хотел бы, чтобы ты познал покой, он проглатывает всё, пока тебя сотрясает оргазм, и ты падаешь вниз, рядом с ним, дергаешь его за волосы, скользишь руками по шее, сжимаешь его плечи. А затем дикий плач вырывается откуда-то из самых недр твоего существа, ты кричишь, рычишь, а затем всё рушится.
Иллюзия лопается, будто мыльный пузырь, и ты вдруг вновь оказываешься в реальности, статуя Гедо Мазу ревёт под твоими ногам. Какаши в нескольких футах от тебя - его поддерживает Гай и только твой Шаринган - вовсе не Риннеган - замечает незначительную неловкость в его позе, небольшой напрягшийся бугорок на его штанах. Какаши перехватывает твой взгляд и удерживает внимание. У него есть вопросы, он хочет узнать ответы на них.
Прямо сейчас ты вновь собран, Мадара ворчит, что ты был слишком поспешным (с этим его всезнающим выражением на лице), Наруто по прежнему искрится от переполняющей его силы (неплохая подпитка для твоих техник; не стоит забывать об этом), мир завис над пропасть, готовый вот-вот сорваться вниз, и всё это лишь затишьем перед грядущей бурей.
"Обито, что с тобой произошло? Почему ты вместе с ним?!" - Какаши весь подбирается, он готов попробовать сделать что-то, всё ещё готов сражаться за него.
Я..умираю?
Ты сказал ему.
Где я?
Ты показал ему.
Какаши пытается встать на ноги, и вновь спрятать своё лицо под маской.
"Мы остановим тебя. Мы обязаны".
Ты пытался, думаешь ты и концентрируешь всю свои чакру в глазах.
Фэндом:Naruto
Автор: blacknoise
Переводчик: я ака Vel
Пэйринг и персонажи: Обито Учиха /Какаши Хатаке, Обито Учиха /Рин Нохара
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Драма, Даркфик, POV, Пропущенная сцена
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммари:
Действие происходит в промежутке между 599 и 601 главой. Обито говорит, что ему нечего сказать Какаши, но это не совсем так. Более пятнадцати лет боли, гнева и страха оставляют ему лишь жажду мести, как подтверждение чего-то. Чего угодно. Ну, а ЗАТЕМ этот мир может сгореть дотла.
читать дальше
Маска раскалывается на части и он видит тебя. Он смотрит на тебя так же, как и ты смотрел на него все эти годы и ты видишь, как он разглядывает тебя. Твой глаз в твоей глазнице, твой глаз в его глазнице; ты можешь видеть одновременно два изображения. Ты видишь с обеих сторон.
Ты чувствуешь.
Ты чувствуешь его опустошенность, пронизывающий его шок, тошноту, ужас, отрицание, всю глубину поглощающего его отчаянья.
"Ты можешь звать меня по имени. Для меня это не имеет значения."
Ты чувствуешь, что все твои деяния оправданы. Видеть, как он старается изо всех сил, смотреть в его широко распахнутые глаза (чувствовать, как выступают на глазах слёзы, едкие и колкие, кроваво красные и солёные, будто морская вода, они принадлежат ему, они больше не твои). Чувствовать как вздымается его живот от тяжелого дыхания. Почти ощутить вкус его желчи на своём языке. Хорошо. Пусть он сломается. Это время наступало очень, очень долго.
Его взгляд плывёт, а затем опускается вниз.
Он смотрит прямо на тебя и будто в одно мгновение становится на десятилетие моложе.
"Ты сумел выжить?"
Очевидно, что ты и впрямь смог.
“И если ты жив, почему ты до сих пор...”
Твое выживание совершенно не важно. Единственное, что оно дало тебе, это шанс исправить самого себя. Исправить этот мир. Непременно. Но в этот момент, ты просто хочешь причинить ему боль. Ты хочешь вонзить нож в его живот и крутить, крутить, крутить, проворачивать блестящее лезвие у него внутри.
"Если ты действительно хочешь знать, почему ..." - и они замирают вслушиваясь в каждое твоё слово. Они все хотят знать, но ты просто хочешь, чтобы Какаши пал окончательно. - “То это потому, что ты позволили Рин умереть.”
Да, ты помнишь ее последний вздох. Ты помнишь, как он тебя убил. Или, по крайней мере, убил того, кем ты был. Ты видишь, что он вздрогнул. Ты чувствуешь, как его мир разбивается вдребезги.
"Не будь опрометчивым. И не делай такое лицо, Какаши".
"Разве ты не винишь меня во всём?" - голос Какаши звучит хрипло и резко. Ты ударил прямо в его слабое место.
"Бессмысленно винить эту бесполезную реальность. Мне не интересен этот мир, ведь уже скоро он исчезнет." - Ты собираешься разорвать этот мир на куски, сжечь дотла и восстановить его в тишине и спокойствии. Какаши дрожит, закрывая глаза на извращенную истину своего мира.
Тебе нечего сказать им. Вместо этого ты направляешь на них огонь. Как и следовало ожидать, Наруто бросается на защиту Гая и Какаши, а тем временем Мадара вновь восстаёт из пыли. Предлагает тебе весело провести время.
В твоей жизни не были ни минуты веселья с тех пор, как весь твой мир был погребён под тоннами каменных обломков.
Твой Шаринган напрягается, и ты поворачиваешься, чтобы снова встретиться со взглядом Какаши. Он все еще не понимает. Он еще не догадывается.
Значит, ты помнишь боль. Ты фокусируешь внимание на этом крике; неумолимое давление, начинающее одолевать всё тело онемение, паралич; облегчение и тишина уже недосягаемы в таком состоянии. Кровь скапливается вокруг твоих внутренних органов. Все твои кости, мышцы и нервы перемолоты в сплошное месиво. Давление. Давление в твоём черепе, и вкус самой смерти скользящий во рту. Ты вызываешь это у него из памяти, и душишь его этими воспоминаниями. И, конечно, он всё больше теряет концентрацию. Ты видишь, как это уничтожает его, истощает последние силы. Как он больше не может вынести этого. Совсем не так, как ты. Нет, ты пережил это, и ещё чертову кучу разного дерьма, которое, порой, бывало и похоже.
Что-то в нем самом просит. Слабо умолят тебя, чтобы ты остановил всё это (под "этим" понимается всё - и боль, и кровь, вся эта ненависть, твои великие и ужасные планы) - и, разумеется, ты не будешь этого делать. Ты никогда не остановишься.
Ты выжил - но это не имеет значения, хотя... Ты жил, ты сражался, ты желал. Желал вернуться к ней. К ней, к нему, к ним.
Яркий образ Рин возник в твоей памяти. Она была великолепна. Она уже находилась у себя дома, в безопасности, и это знание всё, что тебе необходимо для того, чтобы выжить. Чтобы вернуться домой. Чтобы продолжать двигаться, хотя ты и превратился в трясущееся, кровоточащее, переломанное нечто. Чтобы есть, хотя этот процесс превратился для тебя в агонию от начала и до конца. Чтобы дышать, несмотря на раздавленную грудную клетку и пронзённые в шести местах легкие. Чтобы бороться. Бороться, чтобы жить, бороться, чтобы стоять, бороться, чтобы разорвать в клочья этот прогнивший мир и, наконец, втоптать его в чертову грязь под своими ногами.
Чтобы ты мог быть с ней снова. Чтобы наконец-то сказать ей.
(Хуже, чем мусор)
Ты сосредотачиваешься концентрируя свою чакру в Шарингане и с предельной точностью направляешь поток чакры через зрачок, захватываешь сетчатку, скользишь вверх по нерву напрямую пронзая иллюзией мозг Какаши. Он не может блокировать подобное гендзюцу, сотворённое его “собственным” глазом, не так ли? Вы вместе, рывком, ускользаете из реального мира и погружаетесь в темницу вашего разума.
Тут тихо и спокойно, единственные движения в этом пространстве - движения ваших тел, единственные звуки - эхо вашего дыхания.
И Какаши, всё ещё стоит не двигаясь, будто окаменев.
Его плечи опускаются вниз. Его боевая стойка становится неустойчивой, и горе волнами исходит от всего его тела. Это одновременно прекрасно и отвратительно. Ты мечтал об этой мести годами, представлял себе как сокрушишь этого лживого ублюдка из Конохи (ублюдка, которому ты доверял, которому доверил самое важное, которому отдал всё-всё-что имел). Всю твою правую сторону пронизывает болью, стоит тебе только подумать об этом. И ярость, которую ты словно паразита заботливо взращивал все эти долгие годы прямо в своём сердце, ах, она горит в твоей груди так ярко и уверенно.
"Ты позволил Рин умереть", - ты произносишь эти слова вновь - громко и чётко, они отдаются эхом в этой проклятой тишине. Каждое твоё слово, словно кувалда, обрушивается на Какаши, пригибая его к земле всё ниже, и ниже, пока он, наконец, не падает на колени.
"Обито", - хрипло говорит Какаши и ты идёшь прямо к нему. Ты хватаешься за край чёрной ткани, которая вечно скрывает его лицо и тянешь её вниз.
"Ты лишил меня моей маски, Какаши", - мягко говоришь ты, прослеживая линии его лица своими разноцветными глазами, запоминая плавные черты, родинку на его бледной коже, его рот, искривленный горем, который ты никогда прежде не видел, - "Мне хотелось сравнять наш счёт." И он не сопротивляется - он позволяет тебе делать, всё так как тебе хотелось бы.
Ты задаешься вопросом, разрешит ли он тебе убить его прямо тут? Будет ли он сопротивляться? А если бы твои руки сжали его шею? А если бы твой кунай пронзил его живот? Полыхающее в тебе пламя сожгло бы его до маркого черного пепла? Может ли он предать свою деревню так же, как когда то предал тебя? Было бы лучше просто лишить их всех одного из их драгоценных ниндзя, такого нужного им инструмента, а затем просто повернуться и умереть самому?
Ты хочешь убить его. Он более чем заслужил это. Но по причинам, какую-то часть из которых ты понял, - а какую-то так и не смог, ты не будешь этого делать. И ты отказываешься, абсолютно точно отказываешься рассматривать какие бы то ни было иные варианты; когда осколки твоей маски падают вниз, ты совершенно точно понимаешь, что не сможешь этого сделать.
Однако, такое решение определённо не было милостью по отношению к нему.
”Я больше не могу быть с ней", - ты говоришь не торопясь, - "Но у меня есть ты."
И он, моргнув, поднимает на тебя свой взгляд, и это действительно грустно, то, как надежда и ужас смешиваются в его глазах.
"Когда мы войдем в эту мирную тьму все вместе, ты будешь моим. Вот так вот просто.”
На вечно. Он обязан тебе за его неудачу и ты сковываешь его бессмысленными словами. Привязываешь его к себе своим покрытом шрамами лицом, этим постоянным напоминанием о том, насколько хороши были его слова когда-то.
Отсутствие свободы воли. Как бы это выглядело? Ты часто задаешься вопросом; насколько это будет отличаться от того, чтобы быть ниндзя? В конце концов, в чём будет разница между рабом своего долга и рабом чистого, незамутнённого эмоциями, разума? Но ты будешь лучше, чем этот мир, знакомый и привычный им всем. Ты будешь сострадательным. Ты должен был убить, чтобы стать для них добром. Эта сладкая блаженная темнота непременно принесёт в своём конце мир. Ты уверен. Ты уверен.
Однако, для Какаши не существовало ни мира, ни покоя. Его судьба остаться в этом аду навечно, прямо рядом с тобой.
Какаши пытается броситься вперёд внутри этого генджутсу, однако ты перемещаешь его без намека на обычное сопротивление. Это подобно управлению детской куклой. Все в нем уступает тебе. Сдавшийся. Поверженный. Так не похожий на обычного себя. Он преклоняет колени перед тобой; тихий, слабый. Жалкий.
"Даже если я позволю тебе сражаться, ты не станешь этого делать, не так ли, Какаши?" - ты предчувствуешь его ответ, ещё до того, как он произносит слова вслух. Ты немного ослабляешь степень своего воздействия на его разум. Тебе любопытно.
"Нет, - отвечает он, - его голос прерывистый и хриплый. Он прижимается лбом к твоему бедру - и ты застываешь - его глаза закрываются. - "Нет, я бы не стал".
Твоя рука впивается в его влажные от пота серебристые волосы. По его телу пробегает легкая дрожь. Ты чувствуешь комок в своём горле, - “Почему?”
“Потому что я устал”, - шепчет он. - "Я так устала, Обито - понимаешь? Я пытался спасти ее. Клянусь, я пытался.”
И тут ярость вновь вспыхивает в тебе с новой силой, и ты отталкиваешь его голову назад, резко дёрнув за его волосы. Слова вырываются из твоего горла, подобно тому крику, много лет назад, когда твои мышцы, обвитые вокруг переломанных костей, вновь и вновь скручивали непрекращающиеся спазмы. «Но ты не сделал этого, Какаши. Ты провалился во всём - с ней, со мной, да, блять, со всем! Так что не смей сейчас даже пытаться говорить мне такое. Я был там. Я видел."
Да, вот оно! Он резко вдохнул. Выражение его лица - чистое мучение.
“Ты…”
"Я видел, как ты опоздал. Видел, как потухли её глаза. Я видел, как она умерла."
"Как… Я бы…"
Ты прижимаешь его ближе, используя свою свободную руку, чтобы надавить большим пальцем на Шаринган в его глазнице (неважно, что тебе причиняет боль, то что он издаёт болезненный стон, а его руки дергаются). «А как ты думаешь?!» - ты был под землей, твои позвоночник и конечности были стянуты скобами, причинявшими тебе боль при каждом движении. Ты не мог бежать к ней. Не мог ее спасти. О, как ты кричал. Как ты плакал. И всё что встретило тебя, когда ты вернулся это холодный давящий камень вокруг и не моргающий взгляд Мадары, рассматривавший твою боль.
Никогда более.
Никто больше не будет так страдать. Никто не умрет из-за войны или какого либо конфликта снова. Ты проследишь за этим.
А затем, не под влиянием твоего контроля, игнорируя всё оказываемое на него воздействие, руки Какаши обхватили твои бёдра. Ты слышишь резкий вздох - и лишь спустя мгновение понимаешь, что он сорвался с твоих собственных губ. Какаши прижимает к тебе свои ладони сильнее, усиливая хватку, и продолжая касаться тебя по собственной воле. Он хочет быть здесь. Он хочет чего-то от тебя. Ты говоришь себе, что последствия от его действия, не более чем физиологическая реакция твоего тела, но влажное и горячее дыхание Какаши, скользящее вверх по твоей ноге, это нечто такое, что следует объявить вне закона. На мгновение, ты думаешь о Рин, как ты мечтал о том, что она окажется в том же положении, что и Какаши сейчас. Годы и жизни назад, был всего лишь обычный мальчишка в своей спальне воображающий, что ее рот сомкнулся вокруг его плоти, а ее глаза мерцают при взгляде на него, пока член скользит между её розовых губ — и как порой случалось, что вместо прекрасной Рин, с ее сияющими глазами и пышными коричневыми волосами, под его закрытыми веками виделись совсем другие, чёрные, глаза скучающе смотрящие на него в ответ. Копна серебряных волос. Рот, который он никогда не видел, только представлял иногда, какими могли быть чужие губы - изводящие и дразнящие его днями на пролёт, а не дарящий редкие моменты удовольствия.
Сейчас, в твоей собственной иллюзии, несмотря на поврежденные нервы и долгую реабилитацию, прямо здесь и сейчас, глядя на всё ту же серебристую макушку, ты чувствуешь, как вновь напрягается твой член. И Какаши знает об этом.
Он стонет, и стон этот, низкий и вибрирующий, исходит откуда-то из самых глубин его горла. Какаши зарывается лицом между твоих ног - внезапный дикий, голодный порыв. У него есть рот и ты ощущаешь влажный жар, проходящий сквозь ткань штанов. Вся кровь в твоём теле будто резко меняет своё направление, приливая куда-то вниз, и ты нажимаешь на его голову, судорожно и резко выдыхая, будто сплёвывая яд из раны.
Начинать тебе всегда тяжело и больно, эта боль осталась с тобой на всю жизнь, после того как ты был погребён под грудой камней. Но ты научился получать наслаждения и от этой, скручивающей низ живота, судороги, которая пронзала самые интимные части твоего тела. Это напоминание о том, что даже удовольствие в этом мире недостижимо без боли. Ты принимаешь боль, скрываешь её в изгибе твоего искривленного шрамами рта. Ты крепче сжимаешь пальцами серебристые волосы, и чужие руки мгновенно скользят вверх,какой хороший мальчик , чтобы расстегнуть тебе штаны и высвободить изнывающую плоть. Какаши смотрит на тебя твоим же собственным глазом, который расположился по соседству с его родным, черным, а затем касается языком кончика твоего члена.
Его взгляд словно говорит тебе пожалуйста позволь, спасибо тебе, всегда хотел - как и ты - всегда представлял себе, как ты возвращаешься ко мне, пожалуйста, я не могу потерять тебя снова, не хочу лишиться тебя подобно тому, как это случилось в прошлом, мне так отчаянно необходимо ощутить твой вкус, запах, получить хотя бы такие доказательства, что ты настоящий, Обито, пожалуйста, пожалуйста... и ему тоже тяжело, настолько, что это заставляет тебя содрогнуться. Его руки по прежнему удерживают тебя на месте, и ты внезапно осознаешь, что он не коснется себя. Что он хочет, чтобы ему тоже было больно от этого. Какаши раскрывает свои губы.
Очевидно, что для него это не впервые, понимаешь ты, но нет нужды спрашивать о чем-то вслух; фрагменты памяти Какаши передаются вам обоим, когда он повторяет знакомые движения. "Прости, - бормочет он выпуская на мгновение твой член изо рта, а затем обводит своими губами твой напряжённый ствол, массируя руками основание. "Мне чертовски жаль, Обито", - и, конечно, на его глазах выступают слёзы, но он заставляет твои бедра судорожно толкаться навстречу его движениям. То, как он отсасывает тебе сейчас - член скользит по его мягким губам, его язык ласкающий твою мошонку - это так хорошо. Не похоже ни на что другое, что ты испытывал прежде.
"Чёрт бы тебя побрал, Хатаке", - шипишь ты, потому что как можно одновременно настолько сильно любить и ненавидеть одного и того же человека? Тебе хочется целовать его веки. Хочется вырвать его гортань. Какаши чуть отстранился слизывая сочащуюся из щели, на розовой головке твоего члена, смазку. Ты хочешь кончить ему на лицо, чтобы капли твоей спермы покрыли его бледную кожу. Ты хочешь засунуть член глубоко ему в глотку, прямо сквозь его блестящие розовые губы и трахать его, пока бы он не задохнулся.
«Прости», - ещё раз отрывисто произносит Какаши, а затем насаживается на твой член до конца, глубоко вдыхая носом и втягивая щеки, и это настолько прекрасно, что ты начинаешь скользить внутри него. Границы твоего генджутсу колеблются, расширяются и рушатся, перед вами проносятся вспышки из всех трех миров - отчаянная в своей бессмысленности битва в реальном мире, туман и тьма измерения Камуи, и вот этот, ваш личный, мир, который ты сумел сплести между только между вами двумя, за счёт связи ваших глаз. Твой подбородок прижимается к груди, и ты выдыхаешь, когда чувствуешь, как горло Какаши ритмично сокращается вокруг твоего члена. Твои бедра начинают двигать резче, и ты ожесточённо трахаешь его раскрытые покрасневшие губы, когда он стонет и кладёт свои ладони на твои ягодицы прижимая твоё тело к себе ещё сильнее, как будто ему всё ещё не достаточно.
Я люблю тебя проскальзывает в твою голову чужая мысль.
И ты больше не можешь сдерживаться…
Я хотел бы, чтобы ты познал покой, он проглатывает всё, пока тебя сотрясает оргазм, и ты падаешь вниз, рядом с ним, дергаешь его за волосы, скользишь руками по шее, сжимаешь его плечи. А затем дикий плач вырывается откуда-то из самых недр твоего существа, ты кричишь, рычишь, а затем всё рушится.
Иллюзия лопается, будто мыльный пузырь, и ты вдруг вновь оказываешься в реальности, статуя Гедо Мазу ревёт под твоими ногам. Какаши в нескольких футах от тебя - его поддерживает Гай и только твой Шаринган - вовсе не Риннеган - замечает незначительную неловкость в его позе, небольшой напрягшийся бугорок на его штанах. Какаши перехватывает твой взгляд и удерживает внимание. У него есть вопросы, он хочет узнать ответы на них.
Прямо сейчас ты вновь собран, Мадара ворчит, что ты был слишком поспешным (с этим его всезнающим выражением на лице), Наруто по прежнему искрится от переполняющей его силы (неплохая подпитка для твоих техник; не стоит забывать об этом), мир завис над пропасть, готовый вот-вот сорваться вниз, и всё это лишь затишьем перед грядущей бурей.
"Обито, что с тобой произошло? Почему ты вместе с ним?!" - Какаши весь подбирается, он готов попробовать сделать что-то, всё ещё готов сражаться за него.
Я..умираю?
Ты сказал ему.
Где я?
Ты показал ему.
Какаши пытается встать на ноги, и вновь спрятать своё лицо под маской.
"Мы остановим тебя. Мы обязаны".
Ты пытался, думаешь ты и концентрируешь всю свои чакру в глазах.
@темы: хатаке какаши, яой, Naruto, фики, обито учиха
